он обернул ампулу с ядом в носовой платок и сунул в карман. Так он сможет незаметно вытащить своё оружие и пустить его в ход, если понадобится.

– Какой прогноз? – спросил он у Микаэля.

– Врачам пока недостаточно данных, чтобы сказать точно, – опытный юрист был осторожен с формулировками. – Сделали, что могли. Сейчас остаётся только наблюдать.

Рядом с ложем Эли, подключённого ко всему, что только можно было себе представить, неотлучно находился доктор. Дарий уверенным голосом приказал тому уйти, пояснив, что хотел бы побыть со своим другом наедине.

Постоял несколько минут, раздумывая и глядя на Элияху, который выглядел, будто мирно спал, собрался с силами, вынул платок, вытер глаза и понял, что силы ему отказывают. Заставил себя глубоко вздохнуть несколько раз, пытаясь успокоиться, зажал ампулу, скрытую платком, между средним и указательным пальцами правой руки и прицелился, как бы удобнее взять Элияху за предплечье, чтобы попасть иглой в вену. И замер. Он не мог убить спящего друга. Ерунда, никто не знает, что с ним произойдёт завтра, и Эли тоже не знал. Случайность, совпадение. Что-то привиделось эмоциональному учёному в приступе плохого настроения. Стоит поверить медикам и ждать, возможно и не скорого, но обязательного выздоровления.

Внезапно кто-то схватил его за руку и ловким движением вывернул её назад. В другой ситуации он одним ударом сбил бы обидчика с ног, но сейчас настолько растерялся, что успел только охнуть. Нападающий немедленно отпустил его и отступил на пару шагов. Похолодев от ужаса, он смотрел на не менее, чем он сам, испуганного Ро, который, заподозрив неладное, неслышно подкрался и поймал неудачливого убийцу. Он не знал, что сказать, понимая, что его ученик потребует немедленных объяснений. Орудие преступления скрыть было невозможно. Даже если клан Элияху не выдаст его властям, то никто не помешает им расправиться с ним своими силами.

Однако Рыжий не стал ничего спрашивать. Он положил ладонь на лоб лежащего без сознания Эли и замер на несколько мгновений, словно прислушиваясь, а затем обернулся к учителю.

– Сделай то, что ты ему обещал, – едва слышно произнёс он. – Мозг уже мёртв, но никто не решится это признать, и его могут продержать между нежизнью и несмертью очень долго, месяцы и даже годы, если понадобится. Он не хотел бы оказаться в таком состоянии.

– Я не могу, – Дарий сделал глубокий вдох, но воздух, казалось, не попал в лёгкие. В голове зашумело и сжало виски, в которых резко и громко застучала кровь. Он потянул Рыжему платок с ампулой. – Не могу.

– Он рассчитывал на тебя, а не на меня, – возразил тот. – Он доверял тебе всегда и во всём. И свою смерть он доверил тебе, а не кому-то другому. Ты должен исполнить его волю.

То, что произошло дальше, Дарий вспоминал как плохой сон. Вернее, он был уверен, что ему приснилось убийство его лучшего друга, и только невероятным усилием воли он заставлял себя признать, что он действительно сделал это – выполнил последнюю просьбу Элияху.

Неожиданно Ро правой рукой сдвинул тонкую ткань рубахи деда, открывая доступ к венам, а левой схватил Дария за кисть с судорожно зажатой ампулой и вонзил иглу в руку Эли.

– Ступай к себе, – прошептал он, когда яд попал в кровь Элияху, и всё было кончено. – Я надеюсь, что мы успеем похоронить его сегодня до наступления темноты.

Это была самая тёмная ночь за время жизни Дария в Новой Иудее. Ночь, когда весь Новый Иерусалим, на который он смотрел тогда из окон этой же самой комнаты, погасил огни в память о человеке, который дал свет этому миру.

Утром, едва рассвело, Дарий убрался домой в Новую Самарию, три дня беспробудно пьянствовал и орал от боли потери, разругался с четвёртой женой, брак с которой давно дал трещину, а затем кое-как заставил себя собраться в кучу и, забыв обо всём, ударился в работу. Он даже не присутствовал на скромной и какой-то слишком поспешной свадьбе Роувема и Эстер, отказавшись от приглашений и со стороны жениха, и со стороны невесты.

В следующий раз он увидел Ро почти через три года и едва узнал его. Перед ним с забинтованной головой, распухшим лицом и почти не открывающимися глазами лежал герой событий в колонии Исайи. Он посидел несколько минут у постели и собирался было уходить, когда услышал тихий голос:

– Спой для меня, учитель.

– Для тебя – хоть все песни мира, сынок!

Глава 20. Союзник. Настоящее время

Исторический центр Новой Самарии был отреставрирован и частично перестроен более тридцати лет назад, вскоре после изобретения нового строительного материала и показательного возведения «почти дворца». Тем не менее, здесь всё ещё можно было найти старые деревянные постройки, сохранившиеся благодаря хорошему уходу и сухому климату в прекрасном состоянии, а улицы оставались узкими, как в старых районах европейских городов. Маргит недоумевала, почему Дэвид выбрал для жизни вне Мегиддо именно это место – тесное, людное и шумное, а не тихий пригород, вроде того, где находился дом Дария, превращённый службой безопасности в музей. Средств, выделенных новому советнику на обзаведение имуществом первой необходимости, с лихвой хватило бы на современное модное жильё, однако он поселился здесь, в некомфортном и не слишком симпатичном на её взгляд центре, где более-менее новые здания песочного цвета перемежались тёмно-зелёными старыми домами, которые стояли тут ещё до появления Элияху.

Маргит с трудом втиснула свою «ватрушку» так, чтобы она не мешала прохожим и велосипедистам, и, пройдя по узкой улице несколько десятков метров, нашла нужный адрес. Дверь оказалась приветливо приоткрыта – это означало, что хозяин ждёт гостей и позволяет им войти без стука. Дэвид без видимых усилий вписался в жизнь Новой Иудеи и безошибочно следовал этикету и принятым правилам. Несмотря на это, он нередко позволял себе едко подшучивать над Маргит, и тогда, когда они оставались наедине, и в присутствии коллег.

Острил советник исключительно в адрес нового шефа. С Нисаном, как и ранее с Алоном, он успел найти общие интересы и подружиться. К Йохану, который по понятным причинам старался со старым приятелем лишний раз не пересекаться, относился с чуть насмешливым уважением. И даже с Шимоном, который при первой встрече отправил его в нокаут, поддерживал ровные отношения.

Ни малейшей симпатии к Дэвиду Маргит не испытывала, и только понимание того, что другого советника им не найти, а Адам в условиях сложного инцидента практически бесполезен, удерживало её от открытого противостояния. Обратиться за помощью к Роувему, который легко мог поставить советника на место, означало бы проявить свою слабость и непрофессионализм. Шимон советовал игнорировать неприятные выходки, что она и делала, размышляя попутно, как и кем заменить неприятного соратника.

Двумя днями ранее она сидела в кабинете шефа службы безопасности, том самом, с огромным столом из смолы, который за восемь лет существования Нового Мегиддо успел послужить рабочим местом Талмаю, Роувему и Алону, и пыталась разобраться с отчётами интендантской службы. Работы предстояло много, но она оставила дверь кабинета приоткрытой – каждый мог зайти к шефу без стука.

– Шеф, у тебя есть пара минут? Или ты занята чтением любовных романов? – на пороге появился Дэвид, следом за ним вошла высокая, коротко подстриженная девушка в серой форме, подчёркивающей бледный и измождённый вид её лица. – Я хочу тебя с кое-кем познакомить.

Маргит с первого взгляда узнала единственную женщину в команде Дэвида, из которой только половина выжила после перенесённой заразной болезни. Что же, она могла только порадоваться, что возлюбленная советника наконец выздоровела.

– Анна, – девушка протянула руку. Рукопожатие вышло крепким, неженским.

Дэвид стал что-то рассказывать о своей спутнице, но Маргит это мало интересовало – она успела прочесть её личное дело, составленное и со слов самой девушки, и из показаний других членов группы. Гораздо интереснее было наблюдать за поведением этой пары: Анна старалась занять позицию за пределами обзора Дэвида, а тот постоянно оглядывался и пытался найти её взглядом.